Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина - Александр Никишин

— Шумел камыш, деревья гну-у-улись! — орал пьяный в стельку инопланетянин, считав слова песни из чьих-то мозгов. — Пей, пей, увидишь чертей! Привет с Большого Бодуна!

— Доктор, уколи ему снотворного, — попросил Чирик. — Спать же мешает, чума инопланетная!

Дикий Зэпп, услышав слова Чирика, стал орать ещё громче:

— Ты мне рот не затыкай! Мухлёвщик! Шантрапа! Шаромыга! Тебе не жить!

Тут его, очевидно, из-за принятого на грудь, понесло куда-то в сторону:

— Я всё скажу, что наболело! Спрашивается вопрос: куда уходят наши взносы? Куда деваются средства от аренды 2500 квадратных метров первых этажей, а? Жанна, сядьте! У нас в кооперативе происходят нелицепри… налицеприли… Блин, запутался! Вещи у нас творятся, короче, такие, что впору вызывать вас к прокуратуру! Ого, Пушкин! Жанна, сядьте! Пусть даст отчёт, по каким тарифам мы платим ЖЭКу! Земля под ногами не наша, а в башке моей каша! Детская площадка не приватизирована! Спортивная площадка не озелена! Где гигантские качели и резные карусели? Нету! Сядьте, Жанна, незачёт! Где в футбол играть бомжам, пьяницам и наркоманам? Негде? Это не честно. Территория не орошается, управляющая компания нас грабит! Жанна, лягте, в смысле, сядьте! Мусор не сепарируются! Старое барахло хранится в общих коридорах и на пожарных лестницах! Вам этого мало? Моё мнение такое. Если правление во главе с Борис Аркадьеичем нельзя расстрелять, его надо переизбрать! Сядьте, Жанна! Оно не оправдало надежд и пусть уходит в небытие! Требую положить конец деятельности коррупционеров нашего дома! Скажем дружно — нет, вашу мать! Жанна, доста-ала!

— Он не спятил? — спросил Юрка у Доктора. — Допился до чертей?

— Частично — допился, частично — последствия проникновения его энергии в мозг Управдома. Тот спит, а мозг активно работает. Воспоминания, ассоциации. Зэпп ловит волны. Насколько я понял, у нашего Управдома конфликт с какой-то Жанной из первого подъезда, активисткой, которая метит на его место. Она ему даже снится, эта баба.

Юрка пожал плечами: что за люди! До Земли миллион километров, как сообщил Зэпп, а у этого активистка в голове!

— Чирик!

— Так точно! — козыряет тот. На его голове чёрная фуражка Зэппа, на ногах — высокие кожаные сапоги. Всё ему страшно велико. Фуражка болтается на голове, а в сапогах он похож на известного хвостатого персонажа из сказки Шарля Перро. На всякий случай Чирик оглядывается по сторонам, прикидывая, куда бежать, если что.

— Хорош обезьянничать! Фуражку и штаны отдать Зэппу, живо! — Юрка просто не терпится врезать Чирику подзатыльник. И решает, что врежет, если тот опять начнёт паясничать. — И верни то, что у него забрал своими гнусными шулерскими приёмчиками.

Но Чирик не стал спорить, видимо, правильно оценив ситуацию.

— Скажем дружно — на фиг нужно. — Чирик жаже приободрился, когда понял, что бить не будут. — Тем более, всё велико. Да пусть забирает, жалко мне, что ли?

Достал из-под сиденья штаны, куртку, снял кожаные сапоги Дикого Зэппа, кинул в его сторону:

— Держи, ябеда! Больше с тобой не играю.

— Была бы честь предложена, мухлёвщик, — отпарировал тот. — Фуражку гони, мазурик, фармазон.

Доктор подошёл к Гагарину. Он был какой-то взвинченный, нервный:

— Командир, разрешите доложить? Не знаю, что и думать. Как бы так попроще и понятней. Короче, у меня пропали отцовские часы. «Командирские». Он мне их на окончание школы подарил.

— Хорошо искали? — спросил Юрка. — В вещах смотрели?

— Везде смотрел. Все перетряхнул.

— Давно пропали?

— Дня два назад.

Юрка опешил:

— Два? То есть, прямо тут?

И все сразу посмотрели на Чирика. Тот сделал вид, что это его не касается. Юрка решил проявить принципиальность и разобраться с Чириком до конца. Пора и честь знать, как говорится, совсем оборзел парень, у своих ворует. Суд, что ли над ним устроить? И наказать, как народ решит.

Сидеть и сидеть Чирику в шкафу под замком, как пригрозил ему мысленно Юрка, но тот опять вышел сухим из воды.

— Командир, Земля! — вдруг радостно закричал Седой и в ту же секунду все забыли про Чирика. Седой, правда, тотчас сдулся, словно шарик. — В смысле, извиняюсь, не Земля, конечно. Красная, какая-то планета, не голубая. И мы, кажется, пошли на снижение. Вернее, нас заставляют снижаться.

Все растерянно столпились у огромного панорамного экрана. Корабль, действительно, замедлял ход, приступая, судя по всему, к снижению на неизвестную планету странного красно-бурого цвета; её фрагменты то тут, то там мелькали в разрывах облаков не то какого-то зеленого газа, не то туч такого же зеленоватого оттенка.

— Интересно, который сейчас час? — спросила Наташка, зевая и закрывая рот ладонью. Она только что проснулась, щёки у нее были розовые, губы алели. Все подавленно молчали. Не молчал лишь Чирик, мужское самолюбие которого было задето этой дамочкой; он постоянно искал случай ей за это отплатить.

— Я проснулся: здрасьте, нет советской власти! Меньше надо дрыхнуть, мадам, проспите всё на свете.

— Чирик, хорош трепаться, — обрезала Наташа. — Что я проспала? В экране обзора — одно и то же. Что вчера, то и сегодня. Летим и летим.

И тут она случайно глянула в иллюминатор:

— Ой, ребята, а что это?

— Где, где, — валял дурака Чирик. — Не вижу!

— Это ж планета! Красная, как Марс! — Наташка припала к иллюминатору. — Смотрите, смотрите, да это Марс!

— Да это след вашей помады, мамзель, нет никакой планеты.

— Как нет, вот же она! Доктор, смотрите, вы тоже не видите?

— Да вижу я, вижу, Наташа.

— А что он говорит, что нет?

— Да это он с вами заигрывает, Чирик!

— Я! Заигрываю! С ней? С этой бандиткой? Да на фиг мне надо? Я что, мазохист, что ли?

Чирик обиделся и забился куда-то в угол. Надулся, как индюк, сидит в одиночестве, пялится в иллюминатор. А что на Доктора обижаться, думает Юрка, тот просто поставил диагноз. Все мы влюблены в Наташку, кто в большей степени, кто в меньшей. Зэпп вон присягу даже нарушил, он же фактически Наташке сдался, так она ему запала в душу. Другое дело, что она не выдает своих предпочтений, держится со всеми одинаково ровно, никого не выделяя. Увы, увы, думает Юрка, женское сердце, как и душа — потёмки.

При виде неизвестной планеты у Юрки забилось, заныло сердце от нехороших предчувствий. Совсем как вечером 17 августа, когда он увидел на небе блестящую точку, которая и оказалась кораблём Зэппа, дожидавшимся на орбите ночи. Теперь этот же корабль возвращался назад, замедлял ход, снижаясь, взвывал двигателями, гася страшную скорость.

Вот уже исчез с экрана эскорт сопровождения, и глазам землян открылась панорама огромного, разбросанного по склонам гор, чужого города над которым парили миллионы разноцветных летательных аппаратов.

— Мама, — жалобно заныл Чирик. — Куда нас занесло?

— …А занесло вас, мои маленькие друзья, на планету Клотримазол! — вдруг раздался откуда-то из угла чей-то громкий и зловещий, но очень знакомый голос. — Ну что, доигрались, дураки, в войняшку! Тупорезы! С чем я вас и поздравляю, кретины! Вы на кого попёрли, вашу мать? На могущественную и непобедимую планету Клотримазол! На её гениального вождя — дорогого и любимого народом Главнораспределяющего! Вы за это поплатитесь, ублюдки! Хаба, раба, кара, маракатура! Тут вам ничего не светит!

Вспыхнул большой экран и перед глазами Юрки Гагарина и его растерявшейся команды предстал собственной персоной… Бугровский, Бугор! Тот самый Петр Борисович Бугровский, предатель и гад — на фоне огромного герба в виде ковша эскаватора с семью зубцами. За то время, что они не встречались, он преобразился до неузнаваемости. На нем был чёрный, как у Зэппа, мундир, с отливающими серебром погонами и аксельбантами и чёрная фуражка с кокардой. Сам он был холёный, выспавшийся и тщательно выбритый.

И, судя по всему, страшно собой довольный.

— Приветствую вас, дорогие земляне, от имени и по поручению Верховного Правителя планеты Клотримазол! — сказал он слащаво, явно издеваясь, а потом, как прорвало его. — Добро пожаловать в ад, идиоты! Попомните мое слово: вы все позавидуете мёртвецам! Вы будете молить о том, чтобы к вам пришла смерть, но вместо неё будет только боль, острая, страшная, бесконечная. А начну я с тех уродов, которые меня достали до печёнок. Во-первых, с этого дурака Зэппа, о котором мною доложено, куда надо и с которого будут сняты погоны.

Зэпп выглянул из-под рваного одеяла.

— Молодец, Бугор, бей своих, чтоб чужие боялись!

Накрылся и снова захрапел.

— …Перед тем, как я предложу ему новое место службы — на электростуле! А потом я займусь вами, дорогие земляне! Абрам Иванычем, моим дебильным соседом по этажу и этим дураком Гагариным, возомнившим себя стратегом. Что-то не вижу героя космоса. Никак, сбежал наш космонавт?